• Былины
• Статьи

Колумб

Я сидел сиднем на стуле в своей комнате. На душе было нелегко, но пройтись по улице сейчас не хотелось. Не хотелось ни есть, ни спать, ни что-либо понимать. Позавчера мне захотелось кофе и с того самого утра полная чашка этого напитка стоит на столе.
"Может рубашку сменить?" - подумал я. Я ненавижу рубашки, но почему-то всегда в моём шкафу есть один-два экземпляра. Я нашёл белую и натянул, не расстёгивая пуговиц. Нелепое отражение моё стояло передо мной и всеми силами пыталось сказать мне: "Нет, ты этого всего не хотел! Ты не из тех! Завтра как-будто..."
Что там за стеной?
Кухня.
Я сидел сиднем на стуле в своей комнате и писал в тетрадь. Открывал, писал, и тут же рвал страницу. Образ поэтический... Недовольный своей рубахой небритый молодой мужик излагает на бумагу мысль. Но я знал, что излагает этот мужик не мысль, а марает бумагу будничной ерундой. "Не стоит покупать едкого хлеба" - долой.
В дверь позвонили. И снова.
Открывать дверь, когда никого не ждёшь - не люблю этого, но захотелось приключений. За дверью в общем и целом какой-то шум. Ничего не понятно, очень глупо и в больших количествах! Прямо с головой может укрыть, аж тошно. А скоро зима начнётся, и тогда я оглянусь на себя и ничего не пойму. Совсем. Чего меня так?
Прямо не закрывая двери и окон я лёг на кушетку. Лежать хоть какое-то время стало невыносимо тошно. Ведь образ-то поэтический... Познающий самого себя и мир молодой мужик с бардаком в голове лежит в открытой квартире словно убитый. Ага... отъезжающий такой кадр сверху.
Но я знал, что никого я не познаю и мира никакого не вижу.
Скорее всего я сейчас где-то в четвёртом измерении ударенный по голове каким нибудь октагедроном лежу посреди улицы. И вижу эти сны. Поэтому все эти дни и годы для меня как диковинное путешествие. Освоение Атлантиды. Я проснусь и расскажу всем своим друзьям мой сон. Не забыть бы.
Подул ветер.
Поток воздуха шевельнул муху, сидевшую на потолке.
Лапки отцепились и она, сознательно не сделав ни единого движения крыльями, утонула в чашке моего позавчерашнего кофе.
Я закрыл глаза.
Я вижу сны.

Часовой

Неведомы железные посты
В дождях с которых,
Нащучив брови,
Часовой простыл.
Он неспеша летит
Повдоль дороги,
С ним стороной поодаль
Свой предопределённый скучный танец
Пляшут Боги.

В отблесках промокшего железа
И шёпотах сторон
Шаги умолкли
За незначительностью шагов.
Слов, мыслей, песен
В той же участи
Застать готов.
И мимоходы в спешке дней
Едва важней воды,
Едва влажней моей
Предроковой погоды,
Как милостыню видят сны,
Так проходят годы.
И ржавь те тени гаснущего дня
Как по закону времени
Размерно укрывает.
Я молк, я мок, я полк!
Я малым отличаюсь от шагов, слов, песен...

И как бы сжав в руках ту ржавь,
Держась за явь,
Не обратить всё в плесень...
О, отчего я весел?

Малиновый Сад

Вечер в окнах. радиоволны шелестят мягким пушистым белым шумом. Сидят и смотрят в окно уже целое время. Иногда она проводит рукой по волосам и дышит, чтобы было слышно тишину, и иногда только смотрит...

-Я ухожу от тебя.
-Эм... в смысле?
-Я ухожу от тебя.
-Ну... ведь нет!
-Да
-...неет - всплыла из него улыбка - всплыла просто посмотреть...
-Да...
-Почему?
-Потому что... что... что-то! Ведь ты... ты! Ты... НУ ЧТО ТЫ?! Ну что всё время ты?! - Стала отмерять она быстрые шаги прочь - к двери. Дверь в страхе не приближалась.
Шёл дождь. Стекал по ножкам стульев. Собирался на полу в лужицы, каждая из которых старалась как можно точнее отразить лунную поверхность. У одних луна выходила волнистой от шагов, у других она была зеленовато - белой или даже с фиолетовым оттенком. Уловить луну никак не представлялось возможным...
-Накроешься? промокнешь!
-Да! ПРОМОКНУ! У нашего дома так давно снесло крышу, что я уже слабо себе представляю потолки! Нормальные человеческие потолки! Я не видела...
-Малиновый сад! - не выдержала его улыбка.
-Неет... - осыпалось внутри неё
-Да...
-Ну... ведь нет...
-Ты опять забыла.
-мм-м - отрицательно помотала она головой, усадив свои мокрые плечи снова перед окном. Наступила в попавшуюся под ногу лужицу и увидела капли, попавшие на её обувь.
-Ты опять забыла про него...- прислонился он спиной к её спине. опять стало слышно тишину. Тишина сливалась с радиоволнами и дождём и они вместе наполняли комнату. И не только...
-Не начинай! - взмолилась она жалобно.
-Наш малиновый сад! - всё улыбался он, не отрываясь от окна. - Забыла, как мы мечтали... мечтали ходить по вечерам через наш малиновый сад в Париж! Копенгаген! Баварию! Москву!
-Ну! И мы где нибудь были?!
-Эм... в малиновом саду?! - засмеялся он, посмотрел в окно, притушил свой смех до улыбки, сравнил - какая из лужиц лучше всего справилась со своим занятием, будто проверил у них домашнее задание, чтобы снова отпустить, затем вдохнул и добавил, косо улыбаясь её дыханию:
-Я ухожу от тебя.

Углы!

Смотрите в оба, ибо смертен
Я, и смертны Все,
И Вся.
И вы недолго будете в ответе
Нагим позывом.
(...как всё мимо!)

Прочь!
Не ради прока, но забавы ради.
Я помню всё,
О чём
Положено мечтать
И слышать блеянье
В груди,
Опустошённой тем оазисом мечтаний тонких
О сущей жизни (что сущий ад?),
О храброй светлой смерти на спокойном одре.
Но я...за что готов пойти с ума? Не глядя на бесценный опыт предыдущих поколений, обильно завещавший мне пословиц 3 ватаги, дабы в расплох не захватил меня тот случай жизни (или же спаситель?), который как девятый вал мне либо сразу мой хребет изломит, или снесёт с поверхности пустого хоть на миг.
Кто прав, тот пусть познает лево,
Кто верен, тот неверности не должен избежать.
Концу веков в конце концов не миновать
Я всех ответов тошнотворное свеченье
Был вынужден всегда
(с начала всех начал)
И знать и ждать.

* * *

Не сыростью ль беды
Ты озабочен, друг?
Не надо шёрохов,
Ты, тишина,
Мне чаще
В разум представляешь
Безумных размышлений
Совершенный, но
Порочный круг.

05.

Избавь всё от меня.
Избавь всех от меня.

Мной измучены,
Они воспрять по-новой смогут,
С послекровием в зубах, и радостью, и силой,
Новым чувством обновлённых их победою красот.
Новых песен громче прежних к новым музам снова сложат.
Громогласно и свирепо вознесут сверилью пир и широт полифонию,
Праворечия пятнашек партию (догонялки, чехарда) снова явят сумрачному миру.

Что должно выдержать?

И красота красивей прежней,
Вечность долговечней.
Гиперболичнее наречья.

Избавь всё от меня